И С К У П Л Е Н И Е (Раиса КРАПП) страница 38

За стеной снова включили видео. Возгласы на немецком и сладострастные вздохи и вскрики перебивал характерный голос переводчика, который развлекался тем, что нес отсебятину.
 Алексей пошевелил пальцами - они все же затекали. Он не сразу обратил внимание на приглушенный, плачущий голос женщины и требовательный, грубый - мужской. Это было уже не из фильма. Алексей прислушался - да, тут сюжет был другой. Звук пощечины и вскрик прозвучали очень отчетливо. Алексей перекатился к стене и принялся стучать в нее связанными ногами. Долго ждать не пришлось - в дверях повернулся ключ и возник Головастик.
 - Какого хрена долбишься? - покачиваясь, раздраженно проговорил он.
 - Веди, ласковый мой, - сказал Алексей.
 - Ты, в натуре, заманал! - возмутился тот. - Не жрешь ни черта, а из сортира не вылазишь!
 - У меня от твоего вида понос.
 - Умник чертов, ты у меня договоришься! - И без того красная физиономия его покраснела от негодования. - Гата, слышь? Опять этой падле приспичило!
 Он присел перед Алешей, распутал веревку на ногах. Алексей встал, повернулся спиной.
 - Развяжи, руки затекли.
 - Пошел! - пыхнул бешенством охранник и для убедительности поддал ногой.
 - Головастик, а ума ни на грош - ведь если я рассержусь, ты меня на руках в сортир носить будешь, - сказал Алексей, направляясь к двери.
 - Уй, падла, убью! - догнал сзади еще один удар.
 Алеша и сам не ожидал, что кличка, которую он дал туповатому, нервному стражу, будет приводить того в такое неистовство. Дурак дураком, но инструкции блюдет четко - руки развязывают только в туалете, второй при этом держит его под прицелом пистолета и вся процедура проходит под пристальным присмотром черного зрачка ствола. Да, мало чем он поможет. Разве что на время внимание на себя оттянет.
 Алеша уже выходил в коридор, когда мимо него к входной двери стремительно метнулась женщина. "Ай, умница!" - мысленно похвалил он и быстро шагнул в узкий, полутемный коридор. И как раз вовремя, потому что преследователь ее был тут как тут - темная масса быстро надвигалась на Алексея. Ему осталось только немного наклонить голову, и поспешность не пошла на пользу торопливому - столкновение с неожиданным препятствием получилось жестким и болезненным. Отпрянув назад, он схватился за челюсть, выругался и рявкнул:
 - Ляльку держи!
 Алексей отступил на несколько шагов к женщине, давая возможность второму выйти в коридор. Пока до Головастика дойдет суть происходящего, он будет препятствием своему напарнику и подарит беглянке и Алексею несколько совсем не лишних секунд. Женщина все еще возилась с замками - что у них там за запоры?
 - На пол, падла! - завопил Головастик и ринулся к Алексею, перекрывающему коридор, намереваясь снести, размазать его по стене и полу.
 Удар ногой в лицо оказался для него полной неожиданностью - с раскинутыми руками его понесло по тесному коридору спиной вперед, ноги все больше отставали от массивного туловища и, наконец, он рухнул навзничь, подмяв под себя своего дружка. Алексей услышал сзади скрип открываемой двери - броситься в нее? С затекшими ногами, связанный, в незнакомом городе?.. У них ствол, сейчас они пьяные и злые, думать не способны, значит, на поражение будет бить. Он обернулся - в черном проеме распахнутой двери белело пятно лица. Его ждет. Грохот выстрела слился с криком Алексея:
 - Уходи!
 Одновременно он метнулся в свою комнату-камеру, в свет, чтобы понятнее им было - не собирается он бежать, разберитесь на свету, ребята. Сзади лязгнули замки входной двери, отсекая его от свободы. Тоже правильно - пока они с замками возятся, у нее лишний шанс скрыться.
 Но их не интересовала больше ни беглянка, ни погоня за ней - по всем счетам пришлось платить Алексею. В каждый удар они вкладывали счет за насмешливое превосходство, за строптивость, за "Головастика" и за что-то еще и еще. И многовато было этого всякого, потому что трудились они над ним долго. Он не сопротивлялся, ни огрызался - не дурак же. Только старался подтянуть колени к животу, прикрыться от ударов.
 - Ладно, хватит с него, - как сквозь вату расслышал он наконец.
 - Ноги вязать? - запыханно проговорил Головастик.
 Второй глянул на неподвижно простертое на полу тело, махнул рукой:
 - Куда он такой. Охота возиться - связывай.
 Но Головастику никакой охоты не было и, сплюнув, он вышел за напарником.
 Алексей был в сознании, но еще долго лежал неподвижно, ожидая, когда схлынет острота боли и она тупой, ноющей волной разольется по всему телу. Снова открылась дверь, и встревоженный голос проговорил:
 - Гата, он не шевелится... Мы его не того?..
 - Пошел вон, ублюдок, - без напора, но четко проговорил Алеша - он не хотел, чтобы по нему сейчас начали шарить грязные руки, ворочать его.
 - О! - радостно изумился Головастик. - Ты мало встрял что ли?
 Но радостная интонация не исчезла - он был искренне рад тому, что клиент не отбросил коньки, хотя в пьяном бешенстве они, похоже, немного забылись.
 - Развяжи руки, - сказал Алексей.
 - Ты уж как-нибудь так, - с почти дружеским сочувствием посоветовал Головастик, и дверь захлопнулась.
 Алеша попытался найти положение, при котором боль была бы наименьшей, но при стянутых за спиной руках, это было нелегкой задачей. Каждый вздох отзывался режущей болью.
 Боль и наличие сломанных, как догадывался Алексей, ребер, было у него в пассиве. Всего-то. Не смертельно, заживет. Теперь Алеша сказал бы отцу искреннее спасибо. А ведь обижался, честно сказать, казалось, что отец тренирует его излишне жестоко. А он учил справляться с болью, чтобы не она руководила, а наоборот, нарабатывалось бы умение задвигать ее на второй план, скрутить, если надо. Но это уже актив начинается. Хорошо получилось, он и не ожидал. Она сама, умница, помогла. Алексей не знал этой женщины и не видел ни разу до сегодняшнего вечера. Впрочем, и сегодня не видел. Рассмотрел только, что она молода. "Лялька" - игрушка, забава... Кто же она - Алена? Ольга? Алексей не очень хорошо разбирался в этих нюансах.
 Что ввязался, об этом Алеша не жалел, даже и мысли такой не приходило. Он - мужчина. Как-то само собой в их семье подразумевалось, что если мужчина может переложить на себя часть женской ноши, значит, обязан это сделать. Сейчас он взял часть боли, и это было нормально.
 Кажется, лицу не очень сильно досталось, это тоже хорошо. Хоть отец и говорил с усмешкой, что мужчина не должен синяк возводить в проблему, что это знак мужественности, но фингал, он и есть фингал, как его не назови. Пусть эти "знаки мужественности" носят те двое.
 Утром долго стояла тишина. Обычно она начиналась с того, что Алеша улавливал легкие шаги и шелест одежды. Потом с кухни просачивались вкусные запахи. Это будило остальных обитателей квартиры. Сегодня долго стояла тишина. Наконец, стражи встали. Тяжело скрипел пол, потянуло пригорелым, потом в двери всунулась опухшая физиономия, густо расцвеченная с одной стороны сине-фиолетовым. Убедившись, с объектом их трепетной заботы все в порядке, разноцветная физиономия исчезла. Они еще какое-то время топтались по квартире, переговаривались, вспыхнул короткий спор... Неожиданно хлопнула входная дверь, и Алексей понял, что остался один. Но одиночество его закончилось раньше, чем он успел подумать - можно ли как-то использовать его. По шагам Алексей узнал хозяйку квартиры. И уж совсем неожиданным стал звук ключа в замке - она никогда не входила к нему. Некоторое время она от двери смотрела на густо запятнанную кровью рубашку. Потом подошла и молча распутала ремень на руках.
 - Уходи, - разжала она губы.
 - Как - уходи?
 - Через чердак, через другой подъезд.
 - А ты?
 Она покачала головой.
 - Они же убьют тебя.
 Она болезненно поморщилась:
 - Да кончай ты трепаться! У тебя что, вагон времени? Сказала уходи, так иди быстрее, они вот-вот назад приедут. Иди сюда, - она вышла из комнаты, остановилась у окна, глядя вниз сквозь плотную тюлевую штору. - Осторожней, не высовывайся. Вон, видишь стриженого амбала в черной майке? Ему на глаза не попадайся, он за подъездом смотрит.
 - Так он же видел тебя, что ты входила! Почему ты остаешься? Думаешь, они пожалеют тебя?
 Она снова поморщилась.
 - Уходи ты! Про себя я как-нибудь без тебя решу, - она почти вытолкала его в коридор, захлопнула двери.
 Алексей вдруг осознал, что бросилось ему в глаза в последний момент - стакан с водой на пустом столе, а на полу - упаковка от лекарства. Он резко распахнул дверь.
 - Стой!
 Стакан в ее руке так вздрогнул, что часть содержимого плеснулось на ковер. Растерянная, она не помешала забрать у нее стакан.
 - Что, иначе никак нельзя?
 И тогда со злостью, с отчаянием она закричала:
 - Да пошел ты! Идиот, я же из-за тебя вернулась! Убирайся, пока еще не поздно!
 - Пошли со мной, - Алексей взял ее за руку.
 Она зло выдернула ее.
 - Куда? Куда, по-твоему, я пойду? Не лезь, куда не знаешь, - она смотрела почти с ненавистью.
 - У тебя что, нет никого, кто поможет?
 - Дочка у меня есть. Поэтому никуда я отсюда не пойду. Они возьмут Наташку и я сама назад приползу.
 - Пошли к ребенку, успеем!
 - Не успеем. Она за городом, у тетки, они туда вперед... Да тебе все это ни к чему. Ты уходи, а мне уже все равно, правда... Ты мне мешаешь только... Иди... пожалуйста...
 - Послушай, а я им зачем?
 - Они тебя дорого оценили. Не уходишь ты зря. Сволочи эти вчера по пьянке трепались, что если Крез и дальше канителиться будет, так они ему ухо твое пошлют.
 - Крез? Почему Крез!?
 - А кто же еще?
 - Где телефон?
 - Да уходи ты!
 - Без тебя не пойду.
 "Только бы он ответил!" - как заклинание твердил про себя Алексей, набирая номер. Об этом же молил, слушая длинные гудки.
 - Вы говорите с автоответчиком, - чертыхнувшись, услышал он. - После сигнала говорите.
 - Олег Михайлович, это Глебов, - едва успел выговорить он, как в трубке раздался резкий голос Евдокимова.
 - Алеша, где ты!?
 - Адрес, - повернулся он к женщине. - Вторая Северная, 34-102. Меня держат связанным в комнате без окон. В квартире два охранника и хозяйка. Еще наружное наблюдение.
 - Как позвонить смог?
 - Хозяйка выпустила, пока охранники вышли.
 - Уйти не можешь?
 - А вместо меня хозяйку подкинуть? Она уйти не может, за ребенка боится. - Он снова обернулся к женщине. - Где дочка?
 - Листвянка, Озерная, 17, - и тревожно вскрикнула: - Машина!
 - Я все понял, Алеша, будь осторожнее. Квартиру минут через тридцать блокируем, а ночью вас вызволим, ждите.
 Алеша положил трубку, метнулся в комнату.
 - Свяжи меня.
 Она быстро и тщательно восстановила путы. Он сел, поморщился от неловкого движения.
 - Ты не зли их, - тихо сказала она. - На рожон не лезь, ладно?
 - Ночью сюда придут. Потерпим?

 По всему было видно, что Головастик с напарником получили серьезное внушение. Весь день они были мрачными и готовыми сорваться по любому пустяку.
 После того, как квартира по-ночному затихла, Алексей принялся настороженно вслушиваться в тишину. Иногда ему начинало казаться, что он слышит что-то, но все звуки оказывались не теми, которые он ждал.
 Он так и не услышал, как в квартиру проникли боевики Креза: в операции были задействованы настоящие профессионалы, не дилетанты. Когда она все же наполнилась шумами, они были какими-то не громкими, и довольно обычными: шарканье ног, негромкие голоса. Распахнулась дверь, впустив поток света, и в дверном проеме возник незнакомый силуэт довольно щуплого вида. Через несколько секунд Алексей был свободен и, щурясь с темноты, вышел из своей тюрьмы. Через двери соседней комнаты было видно, что там тесновато от незнакомых парней. Здесь же были и "хозяева" - носами в пол, со сцепленными на затылке руками. В одних трусах они выглядели не такими уж крутыми. Странно, отчего раздетый человек выглядит много слабее, беззащитнее? К стене испугано жалась невысокая тоненькая женщина.
 Входная дверь распахнулась, и быстро вошел Крез.
 - Алеша! - цепко окинул его взглядом. - Били тебя? Эти?
 Ноздри его хищно дрогнули и в этот момент Алексей подумал, чтобы, дай Бог, не довелось узнать Креза, когда у него вот такое лицо.

 - Ты лежи, Алеша, лежи, - остановил Евдокимов приподнявшегося Алексея. - Посидеть с тобой хочу, посмотреть на тебя. Тебе одному скажу, - усмехнулся Крез, - испугался я крепко.
 - Почему деньги с вас требовали? Я думал - с отца.
 - Это, Алеша, старые счеты. Однажды я не совсем честно со своими поступил, отца твоего мне надо было прикрыть. Кочевника тут дело десятое, но повод хорош, чтобы ему со мной расправиться, он не мог его пропустить. В общем, ты видишь, дела это наши, домашние. Ты - это только повод, а причины другие и давние.
 - Много запросили?
 - Много. Но страшно не то, что много. Я и больше отдал бы, чтоб тебя вызволить, а уж потом скорректировал бы это дело. Наличными Кочевник требовал. У меня на руках столько не было, и я боялся, что собрать не успею, потому что из дел надо было вытаскивать. В своих угрозах он до конца не пошел бы, Кочевник - человек осторожный, идти ва-банк, это не его стиль, он сначала отходы просчитывает, а уж потом наступает. Но отнять деньги у меня ему было необходимо, поэтому, чтобы дожать меня, мог Кочевник какую-нибудь пакость придумать. Так что девочку эту нам с тобой Бог послал. Хочешь, расскажу про твою спасительницу?
 - Вы знали ее раньше?
 - Вчера от тебя впервые о ней услышал. И навел справки, подумал, что, возможно, захочешь о ней побольше узнать.
 - Как-то это... Что захочет, то сама о себе расскажет.
 - Едва ли она бросится жаловаться тебе, как против воли вымарали ее в дерьме. Поэтому брось ты эти колебания. Сама она не расскажет, а тебе знать не лишне.
 - Не знаю... Она отравиться хотела. Меня выпустить и отравиться.
 Крез покачал головой.
 - И я про это - не от хорошей ведь жизни. Так рассказать? А может, брезгуешь по своей фамильной чистоплотности?
 Алексей глянул даже не возмущенно, а как-то растерянно.
 - Олег Михайлович, я наверно, вам повод дал так про меня подумать... Если это так... может быть, я веду себя неадекватно ситуации, простите мне это, но ваша действительность слишком... специфична, мне бывает трудно понять...
 - Алеша, я старый осел, это все, что я могу сейчас сказать. Мне стыдно - глупость сморозил.
- Как ее зовут?
- Ольга.
 - Они называли - Лялька. Да, - задумчиво проговорил Алексей, - она мне не безразлична и если я смогу ей чем-то помочь, я с радостью это сделаю.
 - Тогда избавим ее от необходимости рассказывать о гнусностях, которые над ней учинили.
 - Говорите.
 - Ей 22 года. Была замужем. О дочке ты знаешь. Замуж по любви пошла и все у них было хорошо, но одно нехорошо - он боевиком у меня был. От жены не скрывал, она и до замужества про это знала, но терпела, надеялась, что семья переборет. Вероятно, так и было бы, но как раз в это время случился раскол - Кочевник самостоятельности захотел. Почему ее муж с ними ушел, этим я не интересовался, видать, взяли его чем-то, им кадры нужны были. А потом все к одному пошло: раскольники в беспредел ударились, дочка родилась, парень и попросил отпустить его. В назидание другим с ним жестоко расправились. Дальше Ольгина история начинается. Видел ее, знаешь, что на таких девочках можно большие деньги делать. Поэтому ее судьба была загодя определена. Как нормальных, порядочных девчонок к рукам прибирают и работать заставляют, ты знаешь...
 - Не знаю.
 - Да, верно... откуда тебе. Я забыл. Способов тьма. К Оле сначала благодетель подкатился - нормальный мужик - не старый, не страшный, денежный, с добром и лаской. От нее много не требовал - одарит она лаской хоть изредка, он и рад. Назначение его - влезть в душу девчонке, ручной сделать. Потом подложить в постель другому. Тут уже психология - таких сказок девчонкам насочиняют, что она себя чуть ни Жанной д'Арк почувствует, на костер за него готова, не то что в постель. А там - пошло-поехало, тропка торная, ни одна по ней прошла. Только у Ольги хуже было - благодетеля она отшила. И первого, и второго. Тогда взяли ее на улице, как тебя, примерно, и увезли на мальчишник. Потом - кассета, угрозы, дочкой шантажировали. Короче - сломали. Теперь это элитная девочка по вызову.
 - А выбор у нее был?
 Крез внимательно посмотрел на него. Потом вынул сигарету, щелкнул зажигалкой, затянулся.
 - Про то, что всегда можно между жизнью и смертью выбрать, говорить не надо, ты ведь не про? Жаль, что спросил... Мне хочется выглядеть перед тобой великодушным и добрым. Но Санта Клаус, видно, из меня не получится. Был у нее лишь один выбор: хозяина выбирать. Попросила бы помощи у меня, и я бы от Кочевника ее прикрыл. Но даром - едва ли.
 - Где она сейчас?
 Евдокимов вздохнул:
 - Идем, покажу.

 Девочка заснула на руках, не желая расставаться с мамой, которую так редко видела. Ольга тихонько покачивала ее - невесомую, тепленькую, мягкую.
 "Сокровище мое, разве я виновата, что маму тебе заменила тетка Лена? Ох, как бы я хотела всегда-всегда быть с тобой, знать про все твои радости и горести, прогонять слезки, дуть на твои "царапки", помнить все смешные словечки, рассказывать сказки, сидя у кроватки...
 Только нет ничего этого ни у тебя, ни у меня. А есть такое, из-за чего мне лучше совсем исчезнуть из твоей жизни, пока ты еще не начала все про меня понимать. - Оля прижимает к себе малышку, глотая слезы, приглаживает блестящие кудряшки. - Красавица моя маленькая... И вырастешь ты красивой... Только не дай тебе Бог, доченька, даже прикоснуться к той грязи, в которую втоптали твою мать. - Она наклоняется, прикасается губами к бархатной щечке. На ней - тень от пушистых ресничек. Еле слышное дыхание касается Олиных губ. - А ведь сегодня я готова была уйти от тебя, маленькая моя. - Ольга до боли прикусывает губу, запрокидывает голову, чтобы не пролились слезы. - Как жить? Где просвет, хоть крохотный? Негромкий стук в дверь... А, тот красавчик... последняя капля..."
 Алексея встретили настороженные глаза в упор.
 - Я заметил свет из-под двери, решил зайти на минутку, посмотреть, как вы? Можно?
 - Можно, - тускло проговорила Ольга.
 Он присел на подлокотник кресла, посмотрел на спящую девочку, улыбнулся:
 - Вот это и есть твоя Наташка?
 Ольга резко встала, будто заслонила собой малышку. Положила ее на кровать, заботливо прикрыла одеялом. В кресло она не вернулась, как-то потеряно прошлась по комнате, обхватила плечи руками, будто ей было зябко. Алексей глазами следил за ней. Потом спросил:
 - О чем ты тревожишься? Дочка с тобой. Что еще? Скажи.
 Ольга остановилась перед ним.
 - Ты можешь дать мне сколько-нибудь денег? - нервно проговорила она. - В долг. Немного.
 - Разумеется. Но для чего?
 - Я уехать хочу.
 - Конечно, ты уедешь, куда захочешь. Из-за этого не волнуйся, тебе помогут, позаботятся.
 Она поморщилась, как от боли, прижала ладонь к губам, потом проговорила:
 - Вот от этого я и хочу уехать... от заботы. Не надо мне этого. Заботились уже...
 - Оля, не бойся ничего, - он встал, подошел к ней. - Ты знаешь, Крез очень влиятельный человек, и он теперь в долгу перед тобой.
 - Передо мной в долгу? - Она зло усмехнулась. - Перед такими долги не долго помнят.
 - Наверно, у тебя есть основания не верить ему. А мне - поверишь?
 - Тоже в долгу? Да брось ты! Не хочу я быть обязанной ни тебе, ни ему. Оставьте меня все, забудьте! Это вы сделать для меня можете!? Пойдите вы все со своими обещаниями, плевать мне на них!
 Она оттолкнула обеими руками Алексея, с ненавистью глядя на него. Он быстро отвернулся, пряча внезапную бледность, медленно пошел к креслу. Но сдерживаемое и оттого неровное дыхание, локоть, неловко прижатый к боку, плотная повязка, которую Оля почувствовала под рубашкой... Когда Алексей поднял на нее глаза, она стояла, сжимая руки, губы ее дрожали, с ресниц сорвались слезинки, прочертили две быстрые дорожки.
 - Алеша... прости... Боюсь я верить... Не хочу... Никому не хочу... Мне бы уехать далеко-далеко, в глушь, - новая слезинка скользнула на щеку, Ольга поспешно смахнула ее. - Разве это слишком много, Алеша? Почему мне нельзя этого?
 - Ты так и сделаешь.
 - Как!? Куда мне выйти из этих стен!? Вот она я - вся тут, ни денег, ни одежды. Вот деньги у тебя попросила, а куда я без документов? У меня все дома осталось.
 - Разве это проблема для Креза?
 - Не хочу я ни о чем просить его, ни вот на столько не хочу быть ему обязанной. Чем твой Крез лучше Кочевника?
 - Послушай, Оля, и попробуй поверить мне - у тебя все будет хорошо. Я понимаю, тебе плохо, страшно. Но плохое кончилось.
 - Ах, Алеша, - улыбнулась Ольга. - Откуда тебе знать про это? Ты что, Господь Бог?
 - Так будет, потому что я так хочу.
 Она удивленно подняла бровь.
 - Выходит, ты, в самом деле, крупная фигура в конторе Креза?
 - Никакого отношения к Системе я не имею.
 - Как так?
 - Я его гость.
 Она покачала головой.
 - Значит, не прост гость, если Креза на выкуп раскручивали.
 - Неделю назад я увидел его впервые в жизни, когда приехал в этот город. Думаю, он тоже раньше не видел меня. Олег Михайлович был хорошим знакомым моего отца, когда наша семья здесь жила. Но около двадцати лет назад мы из этой страны уехали.

<<назад || продолжение>>

Статья была опубликована на персональном сайте автора Раисы КРАПП

На нашем сервере публикуется с любезного разрешения автора. Все права защищены.