И С К У П Л Е Н И Е (Раиса КРАПП) страница 24

О, как убийственно мы любим, Как в буйной слепоте страстей

Мы то всего вернее губим,

Что сердцу нашему милей!

    Федор Тютчев По утрам Киру будили птицы. Они возились в густых тополиных кронах, шумно перепархивали с ветки на ветку, и на всю округу звенели беззастенчивые птичьи голоса.

Кира открывала глаза. Несмотря на ранний час, комната была полна света, на потолке играло кружево теней - то яркие утренние лучи прорывались сквозь густые, лениво шевелящиеся листья.

Кира снова закрывала глаза и с тихой улыбкой слушала глубокое, ровное дыхание мужа. Начинался еще один день, окрашенный утренним Кириным настроением: птицы, солнце и дыхание любимого.

Кира жила так, как мог бы жить какой-то удивительный, экзотический и страшно ценный цветок из неведомых стран - в теплой оранжерее его бы холили и лелеяли, ветерку бы дохнуть на него не давали, без конца любовались бы им, заботились и любили. А ему - дивному, невиданному чуду оставалось бы только нежиться в атмосфере обожания и хорошеть, становясь день ото дня все краше.

Казалось, в мире не существует горя, тоски, злобы и слез. Виталий дал Кире возможность забыть обо всех проблемах и тяготах, которые существовали за стенами их квартиры.

Дороговизна? Продукты? Одежда? Было бы о чем говорить! Он освободил Киру от извечных женских забот - магазин, стирка, тяжелая уборка. Он просто запретил ей это делать, - вручил телефонную книжку со множеством записей и сказал:

- Вот здесь - все нужные телефоны на все случаи жизни. Один звонок - и к тебе приедут, уберут, отремонтируют, вернут в удобное тебе время, при этом будут искренне благодарны. Понятно?

Теперь Кира воспринимала подобные вещи, как само-собой разумеющиеся. Виталий предложил ей и от кухни освободиться, если она не любит готовить, но этому Кира решительно воспротивилась. Хотя и не считала себя фанаткой плиты и духовки, но пища должна быть домашней, в этом она была твердо убеждена. В квартире должно пахнуть готовящимся обедом, пирогами, должна шкворчать картошка. У каждого в памяти хранятся эти запахи и звуки, они из детства. Это запах дома, уюта, покоя, мамы. Поэтому кухня стала Кириной вотчиной.

От одного только не смог уберечь ее Виталий - от смерти матери. Почти три года Татьяна Ивановна не могла нарадоваться счастью дочери. Когда Виталий заговорил с ней о выезде в Швейцарию на постоянное житье, она с легкой грустью, но решительно ответила, что, конечно, она поедет за ними куда угодно; нет, о чем тут думать, если он, Виталий, считает, что так будет лучше. Но полной определенности все не было - Клавдия Львовна не хотела мириться с мыслью, что ей надо покинуть дорогие сердцу могилы.

Виталий с Кирой и маленьким Алешкой, когда тому исполнился год, снова уезжали в Швейцарию и жили там некоторое время. А после того, как вернулись, Татьяна Ивановна смущенно призналась Виталию, что очень хочется ей побывать в их заграничном доме, и вообще, посмотреть, как там люди живут. И вскоре они отправились уже вчетвером. Назад Татьяна Ивановна не вернулась.

Антон потом говорил Кире, что сердце ее разорвалось от счастья.

- Кира, это не так уж плохо - умереть не от горя, а от счастья.

- Но все равно - умереть...

- Так разве можно этого избежать? Если бы позволено было выбирать, я бы себе именно такую долю выбрал - в минуту радости, внезапно, среди дорогих моему сердцу людей.

Муж, сын, дом - это стало теперь сферой, в которой жила Кира, крохотным теплым островком в холодном и жестоком мире, оазисом тепла, нежности и любви. Кире казалось, что каждый день она влюбляется в Глебова снова и снова. Иногда она поражалась мысли, что за все эти годы они ни разу не поссорились, и прекрасно понимала, что не ее это заслуга, а Виталия. Он не дал ей повода рассердиться на него, обидеться на что-то. В минуты Кириной хандры и раздражительности он умел сделать так, чтобы она забыла о своем плохом настроении. А порой относился к ней, как к маленькой девочке и с удовольствием баловал ее.

Но и для Киры, и для Виталия центром Вселенной, их Солнышком ненаглядным, звонким Колокольчиком был Алешка. Шел ему четвертый год. Это был прелестный, забавный малыш, очень добрый и покладистый, но уже угадывались в нем черты отцовского характера: благородство и твердость. Отец с сыном друг в друге души не чаяли. Кира даже ревновала иногда Алешку и сама без памяти любила его, и в нем - отца. У нее порой замирало сердце, когда она видела на детском милом личике такой же взгляд, как у Виталия - умный и проницательный.

Алеша почти не доставлял родителям проблем, рос на редкость крепким и здоровым. Была, наверно, в этом и заслуга Антона - малыш ни разу не был в детской поликлинике. Антон, как и обещал, стал их домашним доктором.

Жизнь в прекрасном крохотном мире, заботливо созданном Виталием, не сделала Киру затворницей. Она уже привыкла к тому, что он мог неожиданно объявить:

- Завтра на неделю летим в Питер.

Они старались не пропустить ни одного крупного фестиваля, конкурса, выставки, где бы они не проходили. Бывали на всевозможных презентациях и концертах. Либо наоборот, втроем забирались в глушь - в горы, в лес. Жили в каких-то охотничьих домиках, целыми днями бродили по солнечным перелескам, звонким от птичьих голосов, на речных отмелях били острогами рыбу. Восторгу Алешки не было предела на огромных земляничных полянах. Или можно было просто упасть навзничь в высокую траву, чтобы качались над лицом огромные желтоглазые ромашки, и смотреть в высокое бездонное небо, следить за бесконечным движением белых облаков... Все, что делал для них Виталий, было по-особому красиво, необыкновенно, удивительно и чисто.

Про девочек из лаборатории Кира тоже не забывала, хотя давно не работала с ними: когда супруги Глебовы вернулись из свадебного путешествия, и уже не было никаких сомнений по поводу Кириной беременности, Виталий решительно запретил ей выходить на работу. Кирино самолюбие от этого нисколько не пострадало - она была не из тех женщин, которые уверены, что их призвание в трудовых свершениях. Тем не менее, связей с коллегами Кира не теряла, часто приходила к ним в гости и старалась угодить к обеденному перерыву, принести девчонкам к чаю что-нибудь вкусное. Они подолгу пили чай, посвящали Киру в последние институтские новости. Светлана так и осталась единственной и верной Кириной подругой.

И в квартире Глебовых гости не были редкостью - Виталий был радушным и гостеприимным хозяином.

Днем он по обыкновению оказывался свободен. Его рабочее время начиналось вечером и заканчивалось к полуночи. Алеша к тому времени давно посапывал в своей кроватке, а Кира неизменно дожидалась мужа, сидя у телевизора с каким-нибудь рукоделием. Уже по тому, как хлопали двери подъезда, она угадывала, что идет Виталий: отбросив работу, радостно выпархивала ему навстречу, на площадку, припадала к нему, будто виделись они не три-четыре часа назад, а целую вечность. Распахнутая дверь ждала, когда прервется их долгий поцелуй. Но время от времени Виталий оставлял их на несколько дней одних. Это случалось, когда у новых хозяев - дэ-фактэ или дэ-юрэ - возникала надобность отвлечься от трудов праведных и неправедных, закатиться в какой-нибудь райский уголок и расслабиться вдали от мирской суеты.

"Мероприятие" становилось шикарным, если на него соглашался поехать Глебов с группой. Впервые его пригласили довольно давно - тогда он только приобщался к образу жизни "сильных мира сего", согласился из любопытства, показалось интересным посмотреть на касту иерархов без брони неприступного официоза, узнать, что происходит позади парадных фасадов. Сделанные открытия поначалу его забавляли, даже появился вкус к таким "элитным" междусобойчикам, но победила врожденная чистоплотность, и появилось чувство брезгливости. И все же он продолжал принимать приглашения, стал относиться к ним, как к очень выгодной работе. Выгодной не столько материально, хотя расплачивались с ними щедро, а тем, что здесь возникали личные связи, легко можно было обзавестись нужным знакомством, и Виталий беззастенчиво пользовался этим.

С появлением в его жизни Киры такая работа стала тяготить, и он сделался привередливым: мог сказать - нет, если не устраивала плата, мог заломить непомерную цену, а мог и не объяснять своего отказа. Забавно, что эта строптивость только повысила его "рейтинг" в глазах "ценителей". По их понятиям человек знал себе цену и она была не маленькая. И если они имели возможность платить ему, это и их цену повышало. "Купить" Глебова стало престижным.

Ему было наплевать на их деньги и престижи, но прекращать подобные отношения было рано. И всякий раз, когда ему предстояло сообщить Кире об очередной отлучке, он должен был сделать над собой усилие. Сегодня ему опять предстояло огорчить Киру...

Кире было грустно. Как она не любила эти его "гастроли"! Хорошо еще, что случались они не очень часто.

В первый же раз, когда он сказал, что его не будет несколько дней, и она захотела объяснений, он все честно ей рассказал. И вот тогда она вспомнила его неожиданные исчезновения и слова: "Там было столько грязи..." Все это связалось в одно. Кира спросила:

- Тебе обязательно надо туда ехать?

Он ответил "да", и Кира больше ни о чем не спросила. Он сам минуту спустя подошел сзади, обнял за плечи.

- Ну, в чем дело, маленькая моя? Я должен идти, потому что эти люди пока нужны мне. Я должен брать их деньги, и как можно больше, чтобы никто не задумался: "А на какие шиши он живет, такой гордый, и совсем неплохо живет?"

Все это Кира понимала. Но едва сегодня Виталий сказал, что уезжает, ее прекрасное настроение улетучилось в один миг.

- Когда вернешься?

- Дня через два.

- Хорошо.

- Кирюша.

Она подняла голову.

- Все в порядке?

- Конечно.

- Тогда почему такие глаза?

Она виновато улыбнулась, и Виталий сердито сказал:

- Не вздумай изводить себя глупыми фантазиями. Запомни, пить с ними я считаю для себя унизительным, а шлюшек своих они давно перестали мне предлагать. Кирюшенька, девочка моя золотая, неужели ты до сих пор не знаешь, что для меня не существует никаких других женщин, кроме моей обожаемой, чистой, высокой женушки? Это даже они знают. Ну, не сердись. Верь мне, пожалуйста.

Кира взяла в ладони его лицо, посмотрела в глаза.

- Я верю тебе больше, чем себе. Только нам плохо без тебя.

- Я не останусь там ни одной лишней минуты.

И вот теперь, когда Виталия нет рядом, на сердце лег камешек. Он не давил мертвой тяжестью безысходности - просто мешал, был лишним. Алеша сосредоточенно прилаживал к машинке отвалившееся колесо.

- Аленький, - позвала Кира.

Сын, не поднимая головы, озабоченно сказал:

- Подожди. Видишь, машинку лечу.

Кира улыбнулась. "Лечу" - это влияние Антона. Они с Алешей друзья - не разлей вода. Кира постоянно чувствовала особое отношение к ней Антона, хотя он никогда и словом не обмолвился о том, что сказал на свадьбе. Да что словом - он даже взглядом не напомнил. Но разве женской интуиции нужны слова? Все, что касалось Киры, было проникнуто особой теплотой и самоотверженностью. Ее всерьез беспокоило то, что Славский по-прежнему холост, и свадьба в его планах пока даже не предусматривалась. Те чувства, которые он должен бы дарить своей семье, он дарил семье Глебовых. Когда после рождения Алексея Виталий привез жену и сына домой, Кире показалось, что любовь Антона возросла в два раза. Все, что касалось Киры и Алеши, автоматически выключало понятия о времени суток, "занят", "не могу" и тому подобное. Такие вещи просто исчезали для Антона. Он стал их добрым ангелом-хранителем, а у ангела не может не оказаться времени, чтобы хранить.

Кира пожалела, что сейчас его не было дома - родители Антона жили в маленькой уральской деревеньке и уже не управлялись с обветшалым домом, заготовкой дров, сена и другими бесчисленными крестьянскими делами. Антон взял отпуск за два года и укатил туда почти на все лето.

- Аленький, а спать?

- Я же сказал - подожди.

"Он сказал!" - улыбнулась Кира.

- Машинке ведь плохо без колесика, - Алеша посчитал нужным объяснить столь очевидные для него вещи. - Я-то всегда с ручками и ножками спать ложусь. Еще пять часов подожди, пожалуйста.

"Пять минут", - перевела для себя Кира, стараясь не засмеяться - Алеша не любил, когда над его словами смеялись.

- Ты, конечно, прав. Но когда я скажу, что пять минут прошли, ты сразу пойдешь спать?

- Сразу, - согласился малыш, не отвлекаясь от своего важного дела.

Миновал оговоренный Алешей срок, машина благополучно обрела свое колесо, и Кира уложила сынишку спать. Ее изумляла способность Алешки засыпать молниеносно, на полуфразе. Кира легонько коснулась губами его лба, провела ладонью по непок 2000 орным темным локонам. Еще мягкие и шелковистые, со временем они обещали стать такими, как у папы. Кира посидела несколько минут, полюбовалась спящим малышом.

- Ты у меня самый умный, самый красивый, самый любимый, золотиночка моя крохотная, - прошептала она, улыбнулась счастливо и умиротворенно, погасила верхний свет и тихонько вышла.

"Ну вот, совсем одна", - подумала Кира.

- Виталя, мне плохо без тебя, - проговорила она в пустоту.

Работал телевизор, шел какой-то гала-концерт, и молоденький безголосый парнишка манерничал на сцене, - камера оператора смаковала истерические лица девчонок-подростков.

- Гадость какая, - пробормотала Кира и выключила телевизор.

Она поставила на магнитофон свою любимую кассету. Голос Виталия заполнил пустоту в квартире и в душе. Кира посмотрела в окно. Было еще не поздно, но стемнело оттого, что со стороны моря сплошным фронтом шли грозовые тучи. "Может, это укоротит их дурацкое "мероприятие", - подумала Кира и в это время в прихожей запел звонок. "Виталий!" Радостная мысль подхватила Киру, вынесла в прихожую, она распахнула дверь. На площадке стоял незнакомый мужчина. Кира нахмурилась.

- Вам кого?

- Кира...

Голос! Неужели...

- Вартан... Господи... Неужели это ты?

Это был совсем не тот Вартан - за пять лет седина густо осыпала его виски. Короткие волосы едва прикрывали шрам на лбу справа. Но главное - глаза... Что они видели, чтобы так измениться?

- Какая ты стала...

- И ты тоже.

- О-о, я!.. - фраза осталась незаконченной.

- Ой, я растерялась совсем, на пороге тебя держу. Проходи, будь гостем.

- Подожди... - Вартан переступил порог, но дверь оставил открытой, неуверенно проговорил, - твой муж не станет сердиться? Я не гость. Я просто посмотреть на тебя пришел.

- И я сейчас скажу тебе "до свидания" и закрою двери? Ты что? Входи, пожалуйста.

- Муж недоволен будет.

- Во-первых, не говори ерунды, во-вторых, Виталия нет дома.

- Магнитофон это, да? - повеселел Вартан, улыбнулся.

Кира нажала клавишу - фоном для разговора голос Глебова служить не мог.

- Ты одна? Зачем так неосторожно двери открываешь? Нельзя. Не делай так.

- А я не одна, с сыном. Он спит.

- Значит, сын у тебя?

- Алексей.

- Можно, посмотрю? Я тихо совсем, не потревожу.

- Хорошо, - пожала Кира плечами, открыла дверь в детскую.

<<назад || продолжение>>

Статья была опубликована на персональном сайте автора Раисы КРАПП

На нашем сервере публикуется с любезного разрешения автора. Все права защищены.