| ||||||||||||||
|
- Ох, Глебов, ты пугаешь меня! А ты сам как? - Ну... Антон весь испереживался. - Э, ты ослышался? Я не о твоем свидетеле спрашиваю. - Киреныш, не пытай. Не могу я терять свое мужское достоинство и потому не скажу, что у меня с утра мандраж. - А, ну, тогда, конечно, не говори. Ой, ты сказал в девять? А время-то уже! Все-все, Виталя, целую! Привет Антону! Сообщив радостную новость и повергнув ею всех в радостное замешательство, Кира помчалась в ванную. Ровно в девять раздался звонок, и в прихожую вкатился невысокий, плотненький, говорливый человечек в сопровождении молодой женщины. Представившись, он стремительно прошел в комнату, осмотрелся по-хозяйски, выбирая рабочее место, велел все убрать с тумбочки трельяжа и разложил там многочисленные ножницы, расчески, флаконы, губки, салфетки. - Хочу видеть невесту, ее мамочку и подружку. Невеста, конечно, вы, моя красавица - этот румянец волнения говорит сам за себя. Кира, Кирочка, да? А мама? Великолепно! Я боялся, что найду "химию" на вашей голове. Терпеть не могу "химии" наших парикмахерских! Это массовая диверсия! Тотальное покушение на красоту! Они - преступники! В его глазах сверкал такой праведный гнев, что Кира рассмеялась и сказала: - У свидетельницы тоже нет химии. Она еще не пришла, но вот-вот будет. - Ну, великолепно! Присядьте-ка вот сюда, - он указал Кире на стул, - а вы, Ириша, займитесь пока мамой. Как вас величают? Дивное имя! Будем считать, что сегодня и Татьянин день тоже. Женщина оказалась косметологом. Мастер взял Киру за подбородок и, поворачивая, внимательно осмотрел со всех сторон. - Чудные волосы! - бормотал он про себя. - Прекрасная форма головы. А шея! - и объявил Кире: - С этой головкой я буду работать со всем моим удовольствием. Я уже вижу, что здесь будет. Но вы, моя прелесть, в самую последнюю очередь. Вы наденете свое подвенечное платье, и я сотворю из вас богиню. Тренькнул звонок. - Это, наверное, Светлана, - предположила Кира и не ошиблась. Светка с ходу попала в руки мастера. - Извольте, сударыня, занять это место, - распорядился он. Светка с недоумением окинула взглядом инструменты цирюльника, но подчинилась. Мастер осмотрел ее прическу. - Это в которой парикмахерской сработали? - Ни в какой, я сама. - Мои поздравления, вы сделали это весьма умело, мне нравится. Но могу заявить со всей ответственностью - это не ваш стиль. - Как это? - Вам нужна короткая стрижка. - Да вы что! Я никогда не делала стрижку, она мне не идет. - Потрясающе логичное умозаключение - не идет, потому что никогда не делала. Да с чего же, в таком случае, вы это взяли, голубушка? Кто вам сказал этакую глупость? - Мне так кажется, - пожала плечами Светка. - Доверьте мне свою головку. И я клянусь, что омоложу вас на десять лет. Ну, на девять с половиной - непременно! - Экспериментировать в такой день? - Хм-м-м! - обиженно хмыкнул мастер. - Задета моя профессиональная честь. Должен признаться, что как каждый художник, я чрезвычайно раним. Я просто обязан теперь парировать удар, нанесенный мне. И тем оружием, которым владею в совершенстве. Ну, дайте, дайте мне эту возможность! - Это мастер экстракласса. Вы много потеряете, если упустите шанс, - сказала немногословная Ирина, накладывая маску Татьяне Ивановне. - Согласна, - махнула рукой Светка. - Делайте, что хотите. - Чудненько! - Мастер воспрял духом. - Итак, я делаю вам стрижку, передаю в руки Иришеньки, а затем довожу вашу головку до совершенства. Работа кипела. Ирина молча делала свое дело. Она работала со всеми женщинами сразу: Татьяна Ивановна полулежала в кресле с маской, тетя Полина держала на лице горячее полотенце, в то время как Кире делался массаж. Зато мастер не умолкал ни на минуту, при том очень ловко, виртуозно и как-то весело делал свое дело. Мелькали расчески, звонкими кастаньетами рассыпались ножницы и все это - с потоком шуток, анекдотов, комплиментов. Он разрядил обстановку, снял напряжение, всем стало легко и празднично. Взглянув на часы, мастер распорядился: - Вам, сударыня, пора заняться собой, пора одеваться. Подружку вашу я отпущу скоро, она вам поможет. Свадебный наряд - это вам не летний сарафан накинуть. Кира опять разволновалась, сердечко ее затрепетало. Она надевала прекрасное белье, тонкие, как паутинка, чулки, пояс делал ее фигурку точеной... А Кира не могла выйти из странного оцепенения - ей казалось, что все это происходит не с ней, что странный сон вот-вот прервется, она проснется, не выдержав почти болезненного балансирования между сном и реальностью. Но сон длился и длился, и пришел черед платью - удивительному творению неведомого мастера. Оно лежало, бережно расправленное на кровати. И Кира остановилась перед ним, замерла. Она чувствовала, что не в состоянии даже прикоснуться к нему. Платье было из какой-то другой, неизвестной ей жизни, и надеть его значило переступить некий порог. Кира понятия не имела, что ждет ее там. Все, что касалось Глебова, было непонятно ей, странно, совсем не так, как привыкла жить Кира. Он лишал ее возможности строить планы на будущее. Кира вдруг поняла, что даже завтрашний свой день она не в силах предугадать. Все, что делал Глебов, было непредсказуемо. Она должна была сегодня вручить себя ему, себя и свое будущее. Человеку, которого не разгадала даже в малой степени, перед которым робела, как девочка, сознавая, что он читает в ее душе, как в книге, и имеет над ней беспредельную власть. Кире стало страшно сделать последний шаг. Она стояла, оцепенев, забыв о времени. Стук в двери заставил ее вздрогнуть. Вошла Светлана. - Извини, я, кажется, своих обязанностей не выполняю. Это все твой Маэстро! Откуда он такой взялся? Кира вздохнула, как будто проснулась. - Глебов прислал. - Поторопись. Давай, я тебе помогу. - Да, помоги, пожалуйста. - Как тебе моя прическа? Ты почему молчишь? Не нравится? - Прическа? Да... Тебе очень хорошо. - Э, Кира, что с тобой? - Мне что-то... страшно... Я боюсь его... - Ну что ты, - улыбнулась Светлана, - все в порядке. Раздумывать уже нет времени. Возьми-ка себя в руки. Появление Киры вызвало минуту общего онемения. - Фея... Принцесса... - ожил первым маленький мастер. - Нельзя же быть такой... такой... - Если Маэстро не находит слов, это кое-что значит, - рассмеялась Ирина. - Такой сногсшибательной! - выпалил Маэстро. - Ради Бога, пожалуйста, все-все-все, уйдите отсюда! У творчества не должно быть свидетелей! Он подвел Киру к стулу, помедлил и решительно повернул его спинкой к зеркалу. - Вам тоже не надо видеть "кухню". На ваш суд я хочу представить зрелый плод моего вдохновения. Я даже разволновался, - признался он. - Вы так хороши, что я просто боюсь... Вы оставили мне столь мало... Я не должен украшать вас, вы в этом не нуждаетесь, я должен только внести штрих... Но все же... Он приподнял Кирины волосы. - Шейку мы, конечно, откроем. У вас королевская посадка головы, вы об этом знаете? Это надо непременно подчеркнуть. Мы сместим волосы чуточку назад, и подбородочек гордо приподнимется. Стойте! - он вдруг перебил сам себя. - Что у вас будет на голове?! - Фата... - Слава Богу! - с облегчением воскликнул мастер. - Фата! Непременно! В этом я ретроград и консерватор. Минуточку, я велю ее принести. - Обожаю работать над свадебными прическами, - сообщил он. - Это все равно, что иметь дело с достойным соперником. Она должна казаться простой, как все гениальное, и изящной одновременно. Никакого панциря из лака, Боже упаси! Волосы невесты должны колыхаться от дыхания возлюбленного. И в то же время, даже в конце торжества она должна выглядеть так, будто только что от мастера. Да будет вам известно, моя красавица, - продолжал он, колдуя над Кирой, - я совершенно независтливый человек, но когда вы появились, вот такая, я в тоже мгновение проникся завистью к Глебову. Ну что за везунчик, это ваш Глебов! Честное слово, ему судьба ворожит. Но я счастлив уже тем, что имею возможность поработать с вами. Вам не понять, какое это удовольствие. Можно, я сделаю вам предложение? - Надеюсь, не руки и сердца? - О, нет! Тут меня ждут горькие разочарования и разбитое сердце. Я не самоубийца. Я только хочу иметь от вас обещание, что вы не захотите воспользоваться услугами других мастеров. - Но, полагаю, услуги ваши не дешевы? - Верно, я из тех, кого называют элитными. И лично мне это не по душе, правда, я не кокетничаю. Я бы хотел всех женщин сделать красивыми, право, эти удивительные создания того заслуживают. Но, увы. Кроме душевных порывов, у человека есть желудок. Но это так, к слову. А вам я хочу сказать, что ваш муж совсем не производит впечатления ограниченного в средствах, думаю, что мы с вами еще встретимся. Было уже около половины двенадцатого, когда он отошел в сторону и окинул Киру оценивающим взглядом. Подошел, несколько раз почти нежно коснулся расческой, как художник завершает полотно последними, неприметными стороннему взгляду мазками. Развел руками. - Вы великолепны. Вы - шедевр. Но это далеко не моя заслуга. - Можно посмотреть? - Да. Кира встала и повернулась к зеркалу. Некоторое время она удивленно рассматривала то, что увидела. Это была не она. Не могло это великолепие быть Кирой. И снова она испытала боль от несовпадения того, какой ощущала себя в душе и какой виделась в зеркале. Ее сделали такой. Кто? Маленький Маэстро с волшебными руками или... кто? И как неуместна она здесь, в тесной комнатке с немудрящей старенькой мебелью. Контраст с окружающим был столь разительным, что оно показалось убогим, и это тоже было больно Кире. - Кира, вам не нравится? - услышала она встревоженный голос. - Что-то не так? - Вы волшебник и прекрасно это знаете. Просто я еще не могу прийти в себя. Думаете, я каждый день так выгляжу? - Правда? Вам нравится? - Неужели вы сомневаетесь в своем мастерстве? - В таком случае - последний штрих. Ирина! - Вы думаете, мне нужна косметика? - с сомнением проговорила Кира. - Макияж? Непременно! Лицо без макияжа - голое лицо. Но это не значит, что вам сейчас сделают боевую раскраску индейца. Когда раздался звонок, Ирина заканчивала работу, накладывала большой мягкой кистью едва приметные по тону румяна. Действительно, совсем незаметно было, что с лицом что-то делали, но кожа приобрела теплую бархатистость, ресницы сделались пушистыми и лучистыми, глаза приобрели таинственную глубину - лицо стало тонким и одухотворенным. Кира услышала голос Виталия: - Милые женщины, почему только в праздник вы так очаровательны? Света, неужели это ты? Или твоя младшая сестра? (По настоянию Светки Кира все же познакомила их - один из вечеров они прекрасно провели вчетвером). Татьяна Ивановна! Как вы хороши! Если бы я встретил вас прежде Киры, я бы наверняка в вас влюбился, вы ей достойная конкурентка. - Не беспокойся, - услышала Кира мастера, - твоей невесте конкурентов не будет. - Но где она? Голос Глебова был спокойным и ровным, а у Киры сердце рвалось из груди. Ирина подала ей руку: "Идемте". И снова появление Киры ознаменовалось безмолвием. А она не могла отвести глаз от Виталия - как он был хорош! Темноволосый, загорелый, как великолепно он смотрелся в белой тройке! Виталий подошел, осторожно взял в ладони ее лицо. Теперь, когда глаза его были так близко, и Кира чувствовала его дыхание, она увидела - его спокойный, ровный голос - обман. Он взволнован так же, как она, он еще никогда таким не был. Волна тепла и нежности затопила ее. - Какое у меня убогое воображение. Ты прекраснее всех фантазий! - прошептал он. Все было удивительно и необыкновенно! И таинственная красота обряда в соборе, и торжественная церемонность в ЗАГСе. Кира чувствовала восхищенные взгляды, прохожие останавливались при их появлении, даже водители сбрасывали скорость. У Киры кружилась голова от счастья, но рядом постоянно была надежная, твердая рука. Сегодня она сделалась центром мироздания - никогда еще ей не уделяли столько внимания, как сегодня, никогда она не видела столько восхищенных глаз. Ее приводило в восторг невиданное обилие цветов: они были всюду - в вазах, корзинах, банках и даже в ведрах. Перед Кирой мелькал калейдоскоп из множества лиц - родных, знакомых и совершенно незнакомых. Все говорили что-то хорошее, доброе. Однажды Кире показалось, что где-то далеко мелькнуло лицо Сергея, и она вздрогнула, беспомощно обернулась к Виталию. - Что случилось, моя маленькая женушка? - наклонившись, он ласково тронул ее руку. - Нет, ничего... мне показалось, - попыталась она улыбнуться. Лишь некоторое время спустя Кира решилась посмотреть в ту сторону, где померещилось испугавшее ее лицо, но, разумеется, ничего не увидела. Еще какое-то время она помнила об этом, и в глубине ее глаз таилась тревога, но ничего не случалось, и Кира поняла, что ошиблась. Подошел Антон. - Как свидетель, я имею право на танец с невестой? И закружил Киру в медленном вальсе. - Ты мне сегодня не нравишься, - вдруг сказал он. - О?! - вырвалось у Киры удивленно. - Я постоянно вспоминаю вечер у Глебова, тот, первый. Ты была грустная, усталая, но такая домашняя, такая уютная. - Разве сегодня я хуже? - Сегодня ты ослепительная, великолепная, тобой можно восхищаться и только. Встать с тобой рядом - увы... Это под силу только Глебову. - Не говори ерунды, Антон. - Кира, ты пока еще не знаешь себе цены. Ты - драгоценный самородок. Не встреться вы с Глебовым, ты могла бы и не узнать этого никогда, а он придаст тебе огранку, сам станет твоей оправой, и ты - будешь блистать! Ты скоро привыкнешь к поклонению и восхищению. Статья была опубликована на
персональном сайте автора Раисы КРАПП
|